Арвеарт. Верона и Лээст. Том II - Лааль Джандосова

– Ещё не ложишься? Меня тошнит от Вретгреена. Предлагаю поехать куда-нибудь.

– Не ложусь, – отозвался Кридарт.

– Тогда выходи из дома. Минут через семь заберу тебя…

После горячего душа Верона, на деле – уставшая, практически обессиленная, залезла под одеяло, с чувством сильной вины перед Лаартом, а Невард, помыв посуду, поднялся наверх – в ту комнату, что являлась комнатой дочери. Там он какое-то время смотрел на её фотографии, что стояли на книжных полках – и на те, где она была маленькой, и на те, где она уже выросла, и на свадебные фотографии, и на те, где она с малышами – румяными карапузами, а затем, прошептав: «Сказки Андерсена… Это были твои любимые», – взял с полки старую книгу лондонского издания.

– Ну что? – спросил он Верону, когда перешёл в её комнату. – Что будем читать? «Дюймовочку»?

Проследив, как он приближается к ней, как садится на край кровати, прижимая к груди ту книгу, что когда-то читал своей дочери, она свернулась калачиком и сказала:

– Не надо «Дюймовочку». Можно про Герду с Каем? Мне там нравится эта Разбойница…

– Да, – улыбнулся Невард, – мне она тоже нравится. А теперь закрываем глазки. Ты помнишь начало, солнышко?

– «Жил-был тролль…» – начала Верона.

– Он был злющий-презлющий, правильно? И он изготовил зеркало…

Сон одолел её раньше, чем история Герды с Каем пришла к своему завершению. Невард какое-то время продолжал сидеть на кровати, после чего поднялся, вытер слёзы, опять навернувшиеся, потушил настольную лампочку и тихо вышел из комнаты, оставляя книжку Теаны – согласно старому правилу – на прикроватной тумбочке.

Доехав до «Акцетара» – пирамидальной гостиницы, расположенной в море, на острове, через скалу – искусственную, с внутренними туннелями, экдор Трартесверн и Лэнар оставили джип припаркованным на цокольном уровне здания и поднялись на лифте до просторного первого уровня, где были и рестораны, и пара концертных холлов, и несколько магазинов – для сверхобеспеченной публики.

– Ну вот, – сказал Лаарт, – что выберем? Судя по той афише, можно послушать оперу, либо отпишем Зуннерту, что мы с тобой выполняем особого рода задание и не знаем, когда появимся, после этого снимем два номера и ударимся во все тяжкие.

– В какие? – спросил помощник.

– Напьёмся, – сказал Трартесверн, – а там уже как получится.

* * *

Верона, проснувшись утром – на рассвете, с мыслью о Лаарте – о том, что хочет увидеть его, представила с крайней отчётливостью и глаза его – тёмно-серые, и губы его – сухие, красиво и твёрдо очерченные, и густые светлые волосы, и сказала себе: «Я попробую. Я ведь знаю, как это делается…» На синтез сератонина ушла секунда по времени. Она прошептала: «Вот оно…» – ощущая восторг – немыслимый, и осознала тут же, что медленно поднимается – поднимается всем своим телом, а не только одним сознанием, как было в случае с Акройдом – во время полёта – астрального. Осознание было страшным. Она просто застыла в воздухе, не в силах сделать хоть что-либо, пока наконец не почувствовала, что тело её подчиняется ей.

– Я должна опуститься ниже… – прошептала она, концентрируясь, вбирая в себя ощущения – новые, удивительные – управления своим телом вопреки земной гравитации. – А теперь я хочу подняться… Боже, как это просто! Это точно так же, как с Ястребом!..

Трартесверн тоже проснулся – в момент её пробуждения, и лежал какое-то время, силясь понять, где находится. Окно во всю стену, лоджия, вид Игеварта – ажурного, полупрозрачные занавеси, кровать – широкая, мягкая, диван, картины на стенах, камин с мерцающим пламенем… «По-моему, я в гостинице… – решил он с большим удивлением. – А как я здесь очутился? Мы с Ладарой пускали кораблики… после этого мы поужинали… потом я читал, по-моему… Пуаро… об убийстве в поезде… Потом я немного выпил, а дальше уже не помню… раньше такого не было… И голова раскалывается…» Он поискал деквиантер, который не обнаружился, посмотрел на часы на тумбочке – небольшой дисплей с информацией, и прошептал, бледнея: «О нет! Святые Создатели! Меня что, прокератомировали?!» Уверившись в этой мысли, он кое-как поднялся, добрался до ванной комнаты и увидев своё отражение, буквально застыл от ужаса.

– Чёрт… – прошептал он, – приехали… Значит меня уволили и я тут спиваюсь как проклятый…

После горячей ванны, побрившись и чуть успокоившись, он покурил на лоджии, вернулся обратно в комнату и проверил рубашку с джинсами – в поисках информации. В джинсах нашлась бумажка – из разряда «бумаги для записей», с красивым гостиничным вензелем. Развернув её, Лаарт ахнул – на белом листке бумаги его почерком было записано: «405-ый. Моника. Встретиться обязательно». Простояв с минуту в раздумьях, он подошёл к деквиантеру, укреплённому выше тумбочки, и, заказав себе завтрак, попытался связаться с Кридартом. Ответ был неутешительным:

– «Аппарат абонента находится в неисправности».

– Так, – сказал Лаарт, – мило…

Его взгляд обратился к пакету, что лежал на большом диване, рядом со скомканным джемпером – пластиковому пакету с надписью Marks & Spencer – однозначно «альтернативному». Внутри оказались лекарства и лист с подробной инструкцией:

«Экдор Трартесверн, простите, Вы сейчас ничего но помните, вследствие амнезии, и находитесь на лечении. Принимайте таблетки, пожалуйста. По две белых утром и вечером. Днём, во время обеда, синяя. Также, для консультации, Вам нужно срочно связаться с проректором Академии. Чем раньше Вы это сделаете, тем быстрее Вы сможете выздороветь. Вот номер его деквиантера…»

Номер был дан под текстом – записанный ровными циферками, мало что выражавшими, в плане характера пишущего, как и круглые ровные буковки.

– Та-а-к, – сказал Лаарт в задумчивости. – Кое-что проясняется. Я нахожусь на лечении. Значит я, видимо, в отпуске. Кератомии не было. И Кридарт всё знает, естественно. И куда он пропал – непонятно. Это ему не свойственно. И таблетки пока не начаты. И где, интересно, супружница? Джемпер вконец замызганный. Как она допустила, что у меня рубашка с таким почерневшим воротом? И джинсы тоже замызганные… это – трава, по-моему. Я что, кого-то преследовал?!

Рассуждая в подобном роде, он позвонил супруге и услышал: «Номер отсутствует…»

– Вот чёрт! – поразился Лаарт. – Я у неё заблокирован! А тестю звонить ещё рано. Да и в целом не стоит, мне кажется. Я, видно, ушёл из дома и поэтому я в гостинице.

Когда его завтрак был подан – кофе в изящном кофейнике, омлет, шоколад на сладкое, Трартесверн поел с удовольствием, радуясь обстоятельству, что наконец в его жизни происходит что-то особенное, и когда уже пил свой кофе, в дверь к нему постучались и послышался голос Кридарта:

– Экдор Трартесверн, вы встали?

Как только Лаарт открыл ему, помощник – помятый, невыспавшийся, пробормотал: «Простите… мы с вами договаривались, что я к вам приду в семь тридцать, но я проспал, к сожалению…»

– Давай, – сказал Трартесверн, – давай проходи и рассказывай!

Они закурили на лоджии и Лаарт сперва услышал о кератомии Лэнара, затем – о проблеме с Кеатой, о том, что она – в санатории, и в целом, что он – Трартесверн – вознамерился разводиться с ней; затем он узнал об ужине, затем – о звонке в одиннадцать: «Меня тошнит от Вретгреена», затем – о приезде в гостиницу, о решении выбросить в море служебные деквиантеры, и затем – об альтернативщице – Монике Маккой Уайтстоун, занявшей первое место в показательных выступлениях по контактному тоггерсвулту среди юниоров Лиги, проходивших как раз в «Акцетаре» и накануне закончившихся.

– Она вам понравилась, думаю, – информировал Кридарт нервно, глядя куда-то в сторону – на белые башни города.

– Да? – усмехнулся Лаарт. – Неужто я с ней познакомился?

– Нет, – разъяснил помощник, – вы с ней не познакомились. Просто мы с вами сидели… выпивали в одном ресторанчике, а у них там как раз показывали все эти выступления, запись боёв в финале, а потом один из обслуживающих сообщил, что все из участников пока остаются в гостинице. И потом вы уже побеседовали с одним из администраторов… и спросили об этой девушке, и записали что-то… я думаю, номер комнаты. И вы мне ещё сказали, что ей не хватает техники. Что низшая лига – максимум, на что она может рассчитывать. И у вас появилась идея стать её личным тренером. Вы даже вспомнили Томаса. Вы там публично высказались, что как чемпиону в прошлом, многократному победителю и экс-председателю лиги, вам надлежит поддерживать подрастающее поколение…

– Даже так? – ухмыльнулся Лаарт. – Она, должно быть, красавица?

Кридарт пожал плечами и ответил: «Ну так… интересная, но не так, как сестра, по-моему. Та в самом деле красавица, а эта слишком высокая и фигура скорее мальчишеская…»